Оптимистическая трагедия. Н. Коляда

Оптимистическая трагедия. Н. Коляда

«Реальный театр» в Екатеринбурге продолжается. И, конечно же, без Н. Коляды никак нельзя. Режиссёр порадовал фестивального зрителя своей постановкой «Оптимистическая трагедия» по Всеволоду Вишневскому. Моё личное впечатление двоякое. С одной стороны в спектакле найдено прекрасное общее режиссёрское решение. С другой… содержательное наполнение несколько невнятное. В чём проблема? Будем разбираться.

Режиссёрское решение

Оптимистическая трагедия в театре Н. Коляды

Н. Коляда нашёл простое и замечательное изобразительное средство — пластиковые двухведёрные бутыли. На протяжении всего спектакля с их помощью актёры создают шумовые и условные визуальные эффекты. То это морская волна, выносящая на берег людские тела и одновременно метафора времени, которое выносит из памяти образы людей и событий. То, в сочетании с дымом, каток-пресс, подминающий под себя человеческие судьбы. В других вариантах это просто элемент сценической конструкции.

Красные гвоздики в бутылях уточняют метафору времени. Вспомним слова популярной советской песни: «Красная гвоздика, спутница тревог. Красная гвоздика — наш цветок». Н. Коляда нашёл прямой и очень точный символ молодой и живучей Советской власти. Кровавая пена на волнах памяти — именно такую ассоциацию вызывают у человека, хотя бы немного знакомого с историей страны, эти цветы. Говорящие символы, точные метафоры — в этом всегда было достоинство сценического языка Н. Коляды.

Форма

К несомненным достоинствам постановки я отнесу и ёмкую внешнюю форму спектакля. Она очень напоминает уже подзабытый сегодня советский литмонтаж. Этот жанр был очень популярен в школах и институтах… Его использовали для написания духоподъёмных сценариев агитбригад на великих стройках, концертов в госпиталях, на партийных конференциях и съездах.

Стихи Э. Багрицкого «Смерть пионерки» не менее пламенны, чем героиня «Оптимистической трагедии» Вс. Вишневского. Аналогия умирающей пионерки, принципиально отвергающей «спасительный» крест, и Комиссара, сознательно жертвующей жизнь ради великой цели, очевидна. Куски декламации стихов рефреном соединяют между собой ключевые сцены пьесы.

В этом сопоставлении героинь зрителю явлена идея, из каких девочек получаются такие Комиссары. Бескомпромиссность к самим себе рождает героев. Правда, в костюме Комиссара есть один маленький промах. На поясе у неё висит плюшевый заяц, намекая зрителю на её внутреннюю детскую незащищённость. Этот заяц приводится в действие в сцене «письмо матери». Очень уж это лобовая метафора, хотя юное поколение может быть порадуется.

Между сценами «по Багрицкому» и «Вишневскому» вставлены коллективные хореографические номера. Актёры истово исполняют простые рубленые движения и хором произносят текст. Несмотря на то, что в коллективном речитативе плохо идентифицируются слова, это сообщает всему действу сумасшедшую энергетику. Она  как-бы изнутри подкачивает и заводит весь спектакль. Кураж, точные ассоциативные ряды и аналогии «делают» постановку высокодинамичной и объёмной.

Разлад формы и содержания

И всё-же при просмотре у меня не было доверия к тому, что вижу на сцене. Может быть потому, что манера актрис, читающих стихи о смерти пионерки, поначалу больше напоминала стёб. Это выглядело так, будто мы, потомки, напялив на себя костюмы и измазавшись искусственной кровью, подхихикиваем над святым. Истеричная подача подменила реальную истовость героев былых времён.

Они верили в то, что делали, и жили так, как верили. А мы тут иронизируем. Как-то это плохо пахнет. Будто памятник собрались осквернить. Но, слава богу, вовремя остановились. Хочется думать, что искренность Багрицкого и мощь текста Вишневского все-таки увлекли артистов по-настоящему. К концу первого акта ощущение недоверия пропало, но впечатление было подпорчено.

Ещё раз о метафорах. Все действие прошивает ещё одна метафорическая нить. Фигура матери, протягивающей крестик умирающей дочери трансформируется в образ безропотной Матери-Родины. Она то протирает ботинки своим детям, то становится почти бездумной мишенью для их забав, а потом, после кровавых игрищ, хоронит их. Эта мать носится со своим крестиком, навязчиво проталкивая мысль, вот, мол, детки, отказались от креста, и погибнете. Захотели свободы, и пропадёте.

Пан или пропал

Таки пропали? Судя по актёрскому куражу и задору, эти пропащие до сих пор вдохновляют потомков своим примером. Они сделали рывок к свободе и выскочили из векового рабства. Пьеса-то об этом. О порыве, страсти, неуклонной вере в идеалы и воле к свободе. В постановке Н. Коляды есть энергетика, но настоящей силы нет. Потому что сила это направленная энергия, а направления как раз и не хватает.

Вместо чёткого вектора, заданного Вишневским, мы видим и слышим вопросы: помнят ли нас потомки? Как помнят? И нам показывают, как надо вспоминать: истерично играя в героев. Движущей силой любой революции является великая идея. Таковой как раз и нет в  «Оптимистической трагедии» Коляды. Для него трагедия это напрасная смерть героини пьесы. За что и ради кого боролась и погибла? За нас, неспособных сформулировать даже ближайшие цели? Стоила игра свеч?

В чём читается оптимизм постановки? В том, что всё-же помним? Тема памяти задана с самого начала выразительно и прямо. Но не мелковато ли это новое содержание для оригинальной пьесы? К тому же многочисленные хореографические экзерсисы вперемешку со смертью пионерки существенно разбавляют основное действие и снижают накал интереса к главной героине. А ведь именно о её личной трагедии, о трагедии целого поколения революционеров и об их смертельном оптимизме рассказывает нам Всеволод Вишневский.

Музыкальное решение

Касательно музыки хочется сказать только одно. Англоязычные песни, по моему скромному мнению, не пошли на пользу общей концепции. Контраста между песнями прошлого и нынешними, как мне кажется, не получилось. Только усилилось впечатление невнятности в начале. Потом уши притерпелись и вроде ничего, покатило. Но и без английского языка ничего бы не пропало. По-моему, если это была музыкальная метафора, то не вполне удачная.

Итог

Подводя общий баланс можно сказать, что в целом прочтение Н. Колядой пьесы «Оптимистическая трагедия» достойное, хотя и не бесспорное. Он пытается иронизировать над революционным идеализмом, как это стало модно у нашей интеллигенции ещё с 60-х годов прошлого века, но всё-же не может не уважать его. Жив, жив «совочек» в Николае Владимировиче — спасибо ему за это. Потому что без внутреннего понимания «той» страны нельзя адекватно выразить её характерные черты в «этой».

И ещё одно спасибо за то, что не пытался осовременить драматургический материал. Разорвал его ради своей собственной режиссёрской задачи — да, разукрасил песнями и плясками — да. Но не вмешался в оригинальный текст тех сцен, которые взял. Это уже заслуга, достойная медали «За сохранение авторского текста». Если есть где-то в немыслимом пространстве «тот свет», то многие писатели и драматурги завидуют сейчас Вс. Вишневскому: легко отделался.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *