Преступление и наказание. Читая Достоевского

Преступление и наказание. Читая Достоевского

Пару недель назад я невольно стала участницей дискуссии о Ф.М. Достоевском. Мой молодой оппонент заявил, что время ушло вперёд и нечего нам копаться в реалиях XIX века. Мол, писал и писал человек своё моралитэ´, нам-то что? Я задумалась. Современники Достоевского в его текстах могли понимать все нюансы и оттенки, потому что имели с ним общее смысловое поле. Мы, «совки», ладно, ещё кое-что помним. А наши дети и внуки? Не потеряют ли они суть тех вечных идей, которые пытался разжевать нам Фёдор Михалыч?

Вечные идеи

Формат интернет-статьи не позволяет  мне развернуть масштабные рассуждения по теме во всех подробностях. Поэтому ограничимся короткими ёмкими соображениями, которые, возможно, пригодятся читателю в качестве дополнения или точки опоры для своих собственных размышлений.

Любовь как парадигма

Нет ничего более вечного чем Её Величество Любовь. Начиная с примитивных инстинктов спаривания и заканчивая самопожертвованием во имя человечества, все живые существа находятся под действием этого принципа жизни. Ненависть, преступления и наказания в мире людей существуют только потому, что есть Она. Это от Неё они отталкиваются, Ей противоречат, с Ней спорят в мыслях и поступках. Достоевский, как никто другой, сумел донести универсальность этой идеи до наших умов и сердец.

Следующий шаг: вспомним формулу «Бог есть Любовь». Она сразу же переводит размышление в сферу отношений человека с Богом. Любое нарушение принципа Любви, неизбежно является и проступком или даже преступлением против Него. Вернёмся к роману. Рождённый в парадигме христианской любви, Родион Раскольников ни разу не вышел из неё по своей воле. На убийство зловредной старушки он решился из любви к матери и сестре, сам был бессребреником, мог отдать последнее слабому.

Попутное убийство беременной Лизаветы, сестры старухи-процентщицы, было спонтанным и диктовалось исключительно животным инстинктом самосохранения. В таком состоянии всякая воля отключается, нет никакой этики и морали. В этом зазоре между привитой моралью и инстинктивными импульсами заключено основное противоречие личности Родиона Раскольникова.

Достоевский в «Преступлении и наказании» показывает нам разные лики Любви. Это и  дружеская поддержка Разумихина, его деятельная любовь к сестре Родиона Дуне. Это и слепая материнская любовь. И, вначале комичный Лужин, которому не чуждо настоящее сострадание. Это кающийся и стыдящийся самого себя Мармеладов, безвольный, но любящий свою дочь отец. Соня Мармеладова, принёсшая в жертву девичью честь и тем самым своё будушее ради куска хлеба для семьи отца.

Это и мерзавец Свидригайлов, который, полюбив Дуню, нашёл в себе силы побороть сластолюбие и крайний эгоизм. И даже Порфирий Петрович, любящий свою профессию следователя. Можно и дальше перечислять героев и второстепенных персонажей романа, поступки которых мотивируются принципом любви в разных ипостасях. Но вернёмся к идее противоречия между любовью сердца и инстинктивными импульсами личности главного героя.

Гордыня

На момент выхода романа уже получила широкую известность эволюционная теория Ч. Дарвина, изложенная им в работе «Происхождение видов». Умы многих представителей тонкой образованной прослойки российского общества были буквально захвачены ею. И, как это часто бывает, вольные интерпретации, полёт фантазии и индивидуальные особенности толкователей весьма сильно «расширили» дарвиновские смыслы.

Естественный отбор, вечная схватка за жизнь, в которой побеждает сильнейший! Как же заманчиво просто объяснять этим любые эгоистические поступки вплоть до откровенных преступлений. Это снимает любую ответственность и удачно глушит голос совести. Вслед за «прогрессивными умами» студент Родион Раскольников также увлекается идеей силового взаимодействия «обычных» и «необычных» людей в социуме.

Кто на что имеет право? Кто над кем должен властвовать? Кто свободен казнить и миловать, а кто обречён пресмыкаться перед волей сильного как «тварь дрожащая»? Все эти вопросы занозой ноют в его мозгу. И на то есть особая причина: его великая гордыня.

Человек с тонким умом, сильным характером… он мог бы занять достойное место в обществе. Но бедность, хроническая бедность семьи, заставляет его постоянно испытывать чувство унижения. С этого начинается роман. Прирождённое изящество, чувство собственного достоинства и липкий страх перед низменным вопросом: когда заплатишь? Какие чувства должен испытывать такой человек? Злость, ненависть, и, как закономерная реакция, желание мести.

А пока срок мести не наступил — скрываться, мечтать, демонстративно отвергать и презирать те немногие блага, которые все же дарит иногда жизнь. Не даёте «всё» — не надо вообще ничего. Это гордыня максималиста. Максималисты совершают максимальные действия. Гордыня лишает их возможности приспособиться к социуму, пойти на компромиссы. Поэтому они становятся или отшельниками, или преступниками, если не сходят с ума.

Свобода воли

Определение человека как «твари дрожащей» пришло к нам из Корана. Правоверный мусульманин обязан принимать волю Аллаха безусловно. За неподчинением следует кара, таков закон власти сильного бога над слабым человеком. Но христианство предложило человеку новый механизм исполнения божьей воли — не под страхом наказания, а из любви к ближнему, из сострадания к слабому, из морального долга перед общиной.

Всё это красиво звучит на словах, а как получается на деле? Как ни печально, но в нас продолжают работать всё те же древние поведенческие сценарии, вытекающие из права сильного. Бъют — беги. Дают — бери. Унижают — терпи. Что же, неужели мы обречены с необходимостью оставаться дрожащими тварями? Хорошо, от Бога никуда не денешься. Но можно ли противостоять сильным мира сего, и, более того, самому стать сильным, чтобы освободиться от пут тварного существования?

Власти Бога нельзя сопротивляться, но людской-то власти можно? Для гордого человека-максималиста это обычные мысли. Рано или поздно он поднимает вопрос о свободе воли. Для него это вопрос жизни и смерти. Если выиграет схватку с властной силой — молодец, будет жить в новом качестве. Проиграет — погибнет. Если ничего не будет делать, тоже погибнет, как погибают нравственно и физически многие неординарные страстные натуры.

Для Раскольникова «властная сила» это не уголовный кодекс. Внутренний кантовский «моральный закон», вот что является главным препятствием на пути к его личному чувству свободы. Проще говоря, обычная человеческая совесть. Уговорить её, найти оправдание преступлению, прикрыться высокой любовью к человечеству — это непростая задача. Но для изворотливого ума нет ничего невозможного. Родион развил для этого целую теорию, здраво обосновав право «необычного» человека убить «обычного», если ему это нужно.

Совесть

С первых страниц романа читателю ясно, что Раскольников уже принял решение избавить мир от Алёны Ивановны. Он идёт на будущее место преступления, заранее просчитывая  шаги, репетируя возможности остаться безнаказанным. Его внутренний монолог при этом представляется ему пустой болтовнёй: «Ну зачем я теперь иду? Разве я способен на это? Разве это серьёзно? Совсем не серьезно. Так, ради фантазии сам себя тешу; игрушки!» Он как-бы маскирует своё намерение от себя самого.

Переход от слов к делу это вопрос времени. Родиону убийство нужно не только для выживания в мире, где необычные сильные люди бъются за свободу. Чтобы иметь право считать себя сильным, нужно сначала доказать свою принадлежность к этому избранному кругу. Если в обществе считается самым тяжким явным преступлением убийство, значит нужно убить. Лишить человека жизни, которую дал ему сам Бог… Это ли не высшее проявление и самое короткое доказательство личной свободы?

Итак, убийство совершено, доказательство силы явлено. Но наш герой-теоретик лежит в бреду. Когда в корне нравственный человек болеет совестью, это страшно. Он буквально сам на себя доносит, но сострадательные друзья и помощники принимают это за психическое расстройство. И Раскольников берёт себя в руки. Ведь он «необычный» человек. Он имеет право и на преступление, и оставаться безнаказанным.

В этой точке начинается его новое испытание. Испытание на разрыв: рассудок и холодный расчёт волокут в одну сторону, а «внутренний моральный закон», душа человеческая тащат в другую. «Мысль о том, что Порфирий считает его за невинного, начала вдруг пугать его». Желать избежать и одновременно стремиться быть пойманным. Собственно, это и есть истинное наказание для человека с живой душой за преступление, совершённое холодной рассудочной гордыней.

Интеллектуальная игра-дуэль со следователем Порфирием Петровичем в этом контексте напоминает медленную казнь. Порфирий Петрович с самого начала знает, что имеет дело с честным человеком, запудрившим самому себе мозги. Потому что и сам в юности грешил тем же. Он хитёр и одновременно добр к «необычному» преступнику. Понимая, как тот мучается, он даёт ему возможность признания и покаяния. При этом он ещё и щадит чувства Раскольникова, его гордость.

Загнанный в угол логикой следователя, Родион всё же имеет возможность не чувствовать себя жалким. Он как бы сам выбирает принять над собой власть человеческого закона и сдаётся. Тут стоит вспомнить и биографию самого Достоевского. За причастность к кружку М. Петрашевского он был приговорён к смертной казни и помилован в последний момент. Инсценировка казни имела, разумеется, сугубо воспитательное значение, но потрясла будущего великого писателя на всю жизнь.

Так же и «воспитательные» действия Порфирия Петровича, играющего с Рскольниковым в кошки-мышки, помогают тому отказаться от умозрительных конструкций и признать себя обычным человеком. Ведь только «обычные» люди принимают над собой власть совести.

Фацит

Итак, главный конфликт романа «Преступление и наказание» Достоевский решает в пользу совести. Стало быть она, как проявление принципа Любви и внутреннего божественного нравственного закона — и ресурс силы, и инструмент очищения человека от скверны интеллектуальной гордыни.

Гордыня ослепляет человека, делает его одиноким. Однако после преступления Раскольников раздавлен ещё более сильным чувством — тотальной отделённостью от людей. Голос совести, как нить Ариадны, выводит его из лабиринта глубокого индивидуализма, который он сам себе построил. В этом смысле Софья Мармеладова его полный антипод. Абсолютный альтруизм против абсолютного индивидуализма — это ещё одна грань основного конфликта романа.

По сути, Раскольников ставит над собой моральный эксперимент и доказывает себе примат принципа Любви над рассудочной человеческой гордыней. Воля к Любви всегда победит волю человека причислять себя к «избранным», при условии, что душа человеческая жива.

Актуальность романа

В наше время большинство людей решает для себя те же проблемы, что и прежде. Разве мы не мучаемся вопросом как поступить, если рассудок твердит одно, а душа протестует? Разве не погружают нас по уши реклама и ТВ в чуждый нашему менталитету оголтелый индивидуализм: люби себя, потребляй без меры, позволь себе всё, ты этого достоин…

И вот находится какой-нибудь юный потребитель всего, чего достоин и не достоин. А если ещё дома мама с папой разводятся, плюс в школе двойку поставили, да ещё любимая девочка переспала с другим. Всё, обида и боль лишения привычных благ обеспечена. Он отомстит, и мстя его будет ужасна. Он возьмёт в руки папино охотничье ружьё и пойдёт расстреливать людей туда, где его больше всего обидели.

Что роднит этого юнца с Раскольниковым? Гордыня. Только у одного она от бедности и потакания любящей семьи, неспособной ещё в детстве выстроить ему границы дозволенного. А у другого эти границы не образовались по причине равнодушия к нему близких и окружающих. У индивидуалистов растут индивидуалисты. Подлинная любовь заменяется психологией. Обещания уделить время оборачиваются дачей денег. Перспективы будущего рассеиваются как дым.

Кругом подмена ценностей и обман, который подростки воспринимают намного острее чем взрослые. Они ведь максималисты в силу возраста, не так ли? Ощущение лживости взрослого мира крепнет день ото дня. Молодой человек живёт с мыслью «я не нужен», «меня не любят». Достаточная ли это причина для убийства обманщиков и лжецов? Для некоторых подростков более чем.

Несмотря на то, что гордыня и вчера и сегодня является благодатной почвой для совершения преступления, цели Раскольникова и наших самозваных палачей разные. Раскольников проверял себя на величие, ища морального оправдания совершаемому убийству. Великому человеку ради великой цели позволено всё. Наши же обиженные недораскольниковы действуют исходя из примитивной логики «не даёте мне всё, сами не получите ничего». Потому что мёртвым ничего уже не нужно.

Это надо учитывать, инсценируя роман для театра или создавая сценарий для кино. При всём внешнем сходстве преступлений, у Раскольникова и его современных псевдоаналогов разные причины, цели и методы. Поэтому, чтобы сделать роман понятным молодому поколению, нужно обязательно давать сравнительную характеристику времени и ценностей героев «тогда и сейчас». Это будет ответ на вопрос «почему?» Если такого ответа не даётся, то и в театр ходить незачем.

Напоследок

В завершение хочется ещё упомянуть говорящие фамилии и имена: Раскольников, Разумихин, Заметов, Софья Мармеладова и т.д. С каждым из этих персонажей у главного героя есть своя линия-тема отношений. Любую из них можно взять и снять отдельный фильм или поставить пьесу. Это будет полезнее, чем продолжать плескаться в мелкой водичке душевно-безболезненных для зрителя личных рефлексиях авторов т.н. «новой драмы».

Отдельного разговора достойна ещё одна тема, обозначенная в романе как-бы мельком. Не является ли доказательством безнаказанности «необычного» человека Раскольникова явка с повинной старовера Миколки вместо него? «Знаете ли, Родион Романыч, что значит у иных из них «пострадать?» Это не то чтобы за кого-нибудь, а так просто «пострадать надо»; страдание, значит, принять, а от властей — так тем паче.» Одни люди искусственно создают себе страдания, чтобы другие их избегали? Возможно, это ещё один способ поддержать гармонию в этом мире? Глубокий вопрос для глубоких размышлений.

Как бы там ни было, из названных идей можно брать любую и копать. Это будет и актуально, и злободневно, и интересно. Конечно для тех, кто не спит, не до конца подсажен на иглу потребления материальных благ и удовольствий. Остальным ничего уже не поможет кроме жареного петуха в темя.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *