И снова о «Реальном театре». Омский Пятый театр представил фестивальной публике Спектакль «Человек из Подольска» в постановке Никиты Гриншпуна. На этот раз я действительно увидела постановку, о которой реально можно сказать, что она реально отличная и реально мне понравилась. Кто привык к моим едким комментариям, может дальше не читать, потому что я буду лить елей на свою израненную душу.
Гармоничное единство
Пьеса Дмитрия Данилова «Человек из Подольска» уже несколько лет не сходит с театральных сцен нашей страны. И заслуженно, потому что написана очень талантливо: драматургически внятно, экономно с точки зрения места действия, живо, весело, но и вдумчиво. Что ещё может пожелать себе в качестве драматургического материала адекватный режиссёр? Текст пьесы таков, что вывезет любого режиссёра, а хорошего тем более.
Да, я утверждаю, что Н. Гриншпун не просто хороший, а прекрасный режиссёр. Потому что ему удалось не только сохранить смыслы оригинальной пьесы, но и придать им дополнительную глубину. В его интерпретации автор зазвучал по-новому.
Сэнкью фор зе мьюзик
В своей постановке Гриншпун не мудрствует. Он просто отталкивается от абсурдных идей, предложенных автором пьесы и доводит их до ещё большего абсурда. В тексте пьесы уже есть музыкальный драматургический ход. А режиссёр делает из него один сплошной аттракцион. В итоге обычная комедия превращается в музыкальную. Эти два жанра хорошо сочетаются, усиливая друг друга.
Данилов написал пьесу об обыденности нашего восприятия мира, об автоматизме действий, о неспособности увидеть красоту мира за пределами банального рассудка. Инструментом перевоспитания он предлагает сделать музыку, а воспитателями становятся районные полицейские.
У Гриншпуна полицейские не только ирают на всех доступных музыкальных инструментах, но ещё играют в то, что они полицейские. За веселым смехом, однако, невольно возникает мысль, что всё неспроста. Тем более что в самом начале один из них смыл то ли краску, то ли кровь с сейфа… Но зритель продолжает смеяться над комедией положений, в которые главного героя загоняют его антагонисты — хозяева ситуации.
И вот в кульминационной сцене, когда сопротивление героя уже давно сломлено, он делает-таки первый шаг к осознанию себя самого. Воспитательная задача полицейских выполнена и его отпускают. На выходе один из воспитателей стреляет ему в затылок. Труп утаскивают, на сейфе остаётся кровавый след. В развязке повторяется завязочная сцена. Герой пытается выяснить у первого полицейского за что его посадили, а за его спиной второй полицейский смывает кровь с сейфа. Сюжет закольцевался.
О сути бытия
Этой новой сценой, придуманной режиссёром Н. Гриншпуном и повторённой два раза, разрешаются смутные подозрения, возникшие с самого начала. Полицейский участок уже не просто полицейский участок, а метафора некого потустороннего места, куда возвращаются незрелые, автоматически живущие человеки. Полицейские это уже не просто полицейские, а демоны, потрошащие незрелые людские души. Они будут повторять свою «работу» до тех пор, пока их подопечные не осознают свою ограниченность. И тогда наступит им свобода.
Вот так, одной сценой без лишних слов Гриншпун объял необъятное, сделал из хорошей, но обычной пьесы философское обобщение. По моему, это и называется Режиссура.