В начале апреля «к нам приехал, к нам приехал Гоголь-центр наш дорогой!» и привёз «Обыкновенную историю» И. Гончарова. Ожидания были нешуточные, ведь режиссёр постановки — сам опальный К. Серебренников. Однако… откровения не случилось. После финальной реплики Саши Адуева: «Я свободен…» публика, жиденько похлопав, рассосалась. Актёры даже не вышли на поклон. Это было во второй и последний день гастролей. В чём дело? Неужели театральный город Екатеринбург не смог оценить образец современного столичного искусства по достоинству? Будем разбираться.
Режиссёр vs драматург
Литературная основа инсценировки, которую создал сам К. Серебренников, тяжеловата для современного зрителя. И надо отдать должное режиссёру — его сценический вариант текста хорошо ложится на слух. Актёры не ломают язык, произнося внятные недлинные реплики. Остроумные пассажи Гончарова, адаптированные для 21 века, не теряют своей прелести. Собственные шутки режиссёра весьма удачно сочетаются с контекстами повести.
Однако, язык драматургического произведения это только полдела. Не меньшее, а может и большее значение имеет структура композиции. Если в ней что-то не так, то каким бы славным ни был язык, постановка не сработает на зрителя как задумано. И не спасёт её никакая, даже самая распрекрасная режиссура. Какая же структурная проблема спектакля помешала зрителю наградить актёров бурными и продолжительными аплодисментами?
Завязка
Первая сцена прощания маменьки с сыном кажется затянутой. У самого И. Гончарова первая «деревенская» часть повести тоже немаленькая. Но в драматургическом произведении, да ещё претендующем на «современное искусство», завязка должна быть или казаться короче за счет динамики действия. Потому что у современного зрителя увеличилась скорость восприятия любой информации и он стал нетерпелив.
Режиссёрский талант К. Серебренникова все объясняет без слов в первой же мизансцене. Маменька переживает, суетливо складывая в сумку вещи сына, а тот отстранённо бренчит на гитаре. И это длится… и длится… и длится… Наконец прибегает взбалмошная возлюбленная Саши Адуева Соня и предлагает публике чувственный аттракцион «не покидай меня, любимый». Несмотря на перемену, здесь также ощущается некоторое зависание действия. Потому что Сашенька и Сонюшка слишком настойчиво не могут оторваться друг от друга.
Слава богу, представление героя закончено. Далее сюжет развивается более динамично. Харизматичный дядюшка героя прекрасен. На сцене отличный актёрский дуэт А. Аграновича и Ф. Авдеева. Зритель благодарно смеётся и забывает огрехи вступительной части.
Развитие конфликта
С появлением дядюшки Петра Ивановича главный герой получает своего антагониста. Один юн и пылок, несдержан в чувствах и помыслах. Другой зрел, расчётлив и скрытен прежде всего в том, что касается эмоций. Отныне старший Адуев будет наставлять младшего. Его жёсткие методы помогут Саше в конце концов обрести самого себя. По крайней мере, так видится из зрительного зала замысел режиссёра.
А как получается на самом деле? Имеем ли мы в финале взрослого внятного человека? Мне кажется, нет. Объясню почему. Дядя лепит племянника по своему образу и подобию. Племянник тянется за ним и оказывается всё время бит. У него нет ни одной ситуации успеха, которая могла бы вселить в него уверенность. Он ни разу не совершает самостоятельный выбор, даже доведённый дядей до отчаяния.
Дядя всегда покажет кто тут дурак. Невеста изменила, литературного таланта не было вовсе. Полный аут. На каком фундаменте Саша Адуев должен построить свою взрослую личность? Если инфантила всё время бить, он либо будет драться, но это не Сашин случай, либо забъётся в угол.
А Саша выходит в финале на сцену и спокойненько заявляет: «Я свободен». Как? Когда успел? Мы этого не видели! Саша как драматургический герой ничего не сделал сам для того, чтобы стать по-настоящему свободным. Он, любименький, приехал к дяде с искренней верой в то, что может осчастливить человечество и дядя ему в этом обязан помочь.
Но Пётр Иваныч чувствует за собой только одну обязанность: разбить розовые очки племянника парой точных ударов. Потом он научит его дурным привычкам, опошлит самые искренние душевные излияния, словесно обгадит Сашину любовь, какой бы смешной она ни была… Старший Адуев презирает младшего и не считает нужным это скрывать. Собственно в этом и заключается его педагогическая метода.
А что же Саша? Свои глубокие чувства он переживает лёжа на диване. Кажется, после измены невесты он вот-вот вроде бы должен начать активно действовать, он даже хочет убить соперника. Но опять нет, за словами не следует никаких поступков. Жалкий Саша остаётся жалким до самого конца. Когда дядя глумится над его творческими амбициями и символично разбивает гитару, а потом ещё морально размазывает его как автора графоманской повести — он так же бессилен как и в начале. Что изменилось в главном герое Саше Адуеве? Ничего. Почему зрители должны ему сопереживать? Неизвестно. Поэтому они встали с кресел, вежливо похлопали и ушли.
А как у Гончарова?
Саша Адуев в «Обыкновенной истории» И. Гончарова, напротив, весьма активен и последователен. Во-первых, он, влюбляясь в девушек, постепенно переходит от пылкости и избытка чувств к рассудительности и скуке. Сначала бросают его, потом он сам бросает очередную возлюбленную. В финале он переплюнул дядюшку, цинично выбрав себе невесту исключительно по голому расчёту. Дядя, все-таки, искал в жёны не столько богатую, сколько умную и добрую девушку.
Во-вторых, касательно литературных амбиций, он сжигает свои рукописи и, спустя время, способен смеяться над собой. В-третьих, разочарованный Саша преодолевает интерцию и покидает Петербург. За четыре года в деревне он накопил силы и возвращается, чтобы начать всё сначала. На это способен далеко не каждый. У Саши получается стартовать заново и сделать карьеру. Поэтому Гончаровский Саша Адуев имеет право сказать, что свободен. Мы понимаем от чего он освободился и как. Трансформация иллюзий это и есть «обыкновенная история» взросления любого человека.
Финал. Точка или запятая?
Серебренниковский же Сашенька в финале просто провозглшает лозунг о своей свободе и уходит со сцены. Вроде бы точка поставлена… но очень уж она похожа на запятую. После неё остаётся мысль, что закончилось только первое действие и будет продолжение. Неудивительно что зрители спрашивали друг друга: «Это конец или антракт?» Путь главного героя Саши Адуева в этом спектакле оборван, едва начавшись.
От чего освободился Саша Адуев у Серебренникова? Как мы должны понять, что он больше не влюбится как идиот, если его любовь и к Соне и к Наде выглядит одинаково? Почему мы должны сделать вывод, что он повзрослел и поумнел, если его реакции на выходки дяди остаются в конце такими же детскими как и в начале?
И ещё один вопрос не даёт покоя. В чём обыкновенность истории, рассказанной К. Серебренниковым? Да, школа жизни порой жестока. Да, взрослый мир долбит своих инфантильных потомков направо и налево. Это было всегда. Но гончаровская «Обыкновенная история» о другом: о неизбежном крушении идеального и становлении рационального в человеке.
Вот имеено этого самого нового рационализма как раз и нет у Саши Серебренникова. Поэтому я не уверена, что в авторах постановки Гоголь-центра должен стоять именно И. Гончаров. Было бы честнее написать «по мотивам» повести И. Гончарова. По крайней мере будущему зрителю было бы ясно, что это не совсем та «обыкновенная история».
Режиссёрский язык
При всех недостатках драматургии, режиссёрская работа К Серебренникова очень выразительна. Чёрно-белое художественное воплощение спектакля само по себе уже метафора. Светлый Сашенька против чёрного дядюшки в начале и чёрный Сашенька рядом с дядюшкой, показавшим своё светлое нутро. Это увлекательный контраст-перевёртыш.
Светлый «мир» первой деревенской сцены уходит. Его сменяет черный «мир» всех последующих: черные стены, черная мебель, черные костюмы, черные волосы… Значит будут черные мысли и черные дела… Эта метафора несколько в лоб, но к месту.
Ещё один сильный момент: черный дядя «продает свет». Этим сказано сразу многое. И то, что жестокий Пётр Иваныч будет «просвещать» глупого юнца племянника и дорого возьмет, отняв у него детскую непосредственность и живость. И то, что свет может оказаться в тёмных руках, но от этого не перестанет быть светом. И то, что свет, идущий от «чёрненьких» может высветить массу дерьма в «беленьких»… Контрастность цвета и света одним своим наличием говорит нам больше, чем нагромождение рассуждений. В этом и заключена сила режиссёра — в способности найти точные художественные средства для передачи глубоких неявных смыслов не говоря ни слова.
Заключение
Несомненно, «Обыкновенная история» К. Серебренникова, представленная Гоголь-центром, это драматическое произведение, которое смело можно назвать высокохудожественным. Особенно если сравнивать с множеством других современных постановок режиссёров-кочевников, одаривающих провинциальные театры своими порой нечленораздельными изысками.
И всё-же… после просмотра не остаётся целостного впечатления. Затянутая завязка, невнятность в развитии героя и запятая вместо точки в оборванном финале не перекрываются хорошей режиссурой и сценографией. К сожалению, этот спектакль ещё один пример, показывающий скорее как НЕ НАДО делать, даже если твой режиссёрский талант уже не нуждается ни в чьих комментариях.
Режиссёрам не надо быть такими самоуверенными и простирать свои режиссёрские амбиции на драматургическую поляну. Отдайте драматургу драматургово, освободитесь от того, что вам не свойственно и налегке несите ваш режиссёрский крест и свет в тёмные народные массы. Удачи!
