Как человек неравнодушный к театру, я стараюсь быть в курсе новых и текущих постановок. Мне важно понимать, что происходит на театре в данный момент. И что же происходит? Попытаюсь ответить себе на этот вопрос, не вдаваясь в тематику либерально-патриотических дискуссий. Тут и без моих трёх копеек есть кому кассу наполнить. Меня беспокоит другое: наш русский драматический театр перестал быть актуальным.
Афиши и серые мыши
Я не поленилась и проанализировала репертуар десятка ведущих московских драматических театров — непотопляемых флагманов в бурном море театральной жизни. Начала с Малого и закончила Гоголь-центром.
По авторам с большим отрывом лидирует классика русской литературы и драматургии. На втором месте «западные» авторы преимущественно второй половины ХХ века. Советские и российские постперестроечные драматурги занимают скромное третье место и далее в афишах можно заметить вкрапления современных новодрамных текстотворцев.
Обобщим тематику в порядке убывания. Любовь, семейные отношения, поколенческие конфликты, одиночество/индивидуальность в социуме, попытки философствования или морализаторства на базе серого быта. Словом, всё то, что должно трогать нормальных сытых людей, у которых есть время на саморефлексию. Собственно, они и ходят в театр. Поэтому неудивительно, что репертуар сделан под них и цены на билеты тоже.
Судя по репертуарной политике, театры совершенно не озабочены тем, что огромная масса потенциальных зрителей даже не задумывается о походе в театр. Да и зачем такие зрители нужны? Придут, натопчут, ещё чего доброго оборжут. Быдло невоспитанное. Не для них «высокое» искусство расцветало. Хождение в столичный театр стало сословным признаком. Там нынче «свои» режиссёры развлекают и интеллектуально заморачивают «своих» зрителей. В провинции тусовка попроще, цены пониже, но тенденции те же.
Море волнуется раз…
Между тем, атмосфера в стране накаляется. Как ни пытается телевидение отвлечь и сгладить обстановку, интернет и продуктовые магазины делают своё чёрное дело. Сегодня только самый тупенький не произносит слово «справедливость». Даже президент с премьерминистром высказались по этому поводу. А театры молчат. Молчат как пароход Титаник, идущий на всех парах к своему айсбергу.
Экзистенциальные драмы, конечно, вещь хорошая, и перформансы тоже сгодятся для чего-нибудь. Но, ребята, страна уже разделилась на два неравных по численности лагеря. Пора снять радужные очки и оглянуться вокруг. Пока на театре меряли глубины одиночества индивидуалистов, выросло целое поколение сорванцов-коллективистов. Ими можно управлять одним кликом клавиши компъютера, они синхронно бегают по митингам как селёдки в косяке.
Что театр знает об этих 15-30-летних людях? Ничего. Чем театр интересен им в данный момент? Ничем. У них свои ценности и свой способ жить. Для поколений Миллениум, Х и Z наши рефлексивные изыски кажутся ерундой, а разговоры о духовности пустой болтовнёй. Пока как бы передовые театральные режиссёры ставят как бы Чехова, как бы Гоголя, как бы современную драматургию, эти новые герои настоящего ищут свою правду. Где? Уж точно не в современном театре, ведь он не предлагает им ни одной постановки об их насущных проблемах.
У них конкретное мышление и им нужны чёткие ответы на вопросы. Где взять денег на всё и сразу? Если бы не было коррупции, то всем бы всего хватило? Почему меня так плохо учат, что я не могу сдать ЕГЭ без репетитора? Почему я должен работать до самой смерти? Какие дети у меня родятся, если меня каждый день травят грязной водой из водопровода и техническим пальмовым маслом? Эти молодые люди не хотят «быть лучше», делать карьеру ради карьеры, а хотят просто жить здесь и сейчас. И эта проблематика сближает их с другой, более взрослой частью населения, которая просто выживает.
Море волнуется два…
Кроме молодой нонконформистской поросли в нашем обществе выпихнута на обочину жизни огромная людская масса советского происхождения. Она не способна ни украсть толком, ни продать. Умеет только работать за зарплату. Её настроения тоже далеки от безусловной любви к правящей элите. Отдельные представители этой армии наёмного труда ещё ходят в театр, но всё реже и реже. Потому что неинтересно и банально денег нет.
Что предлагает им театр? «…разобраться в себе и в том, что делать и как хочется жить дальше, чтобы быть счастливым…» (цитата из аннотации к спектаклю «Мне 30 лет» в Гоголь-центре). Что ещё? Вот например по И. Вырыпаеву в театре Фоменко поставлена пьеса, «…главная ценность которой — идеально отточенные, хлесткие, остроумные и принципиально бессмысленные диалоги.» (Цитата из аннотации к спектаклю «Летние осы кусают нас даже в ноябре» на сайте театра).
Кроме летних ос в ноябре и перелицовки старой доброй классики на новый лад театрам, похоже, нечем заняться. А в стране-то уже не то что недовольство — гнев выплёскивается в активное противостояние с коррумпированными чиновными тузами и олигархическими структурами. Кинематограф худо-бедно пытается хоть что-то остросоциальное показать. Фильм Б. Хлебникова «Аритмия» и Ю. Быкова «Завод» тому доказательство. А где актуальные социальные драмы в театрах? В МХАТ им. Горького ещё идут несколько острых пьес Ю. Полякова, но и там, похоже, новая административная метла скоро устранит это безобразие.
Море волнуется три…
Если уж даже верховная власть озвучивает проблему социальной справедливости, то пора всерьёз задуматься. Является ли у нас искусство театра барометром общества, которому якобы служит и на деньги которого существует? Ответ очевиден. Российский театр демонстрирует полную лояльность и конформизм к идеям и ценностям «нового» театра, завезённого к нам из прогрессивной Европы. Но это театр меньшинства. Отдельные попытки поставить того же Ю. Полякова на просторах нашей страны положение не спасают.
Русский психологический театр, не без сопротивления перекроенный по европейским лекалам, встал в «общеевропейский» кильватерный строй. Драматургия как вид искусства отправлена в трубу. Она уже не ограничивает режиссёрские мозги такими устаревшими понятиями как структура сюжета, конфликт, развитие персонажей, перипетии…
Теперь, чтобы стать модным и востребованным режиссёром, надо обязательно показывать тёмную сторону, изнанку, так сказать, индивидуального начала без оглядки на любые законы жанра. Откуда опыт? Из себя, любимых, откуда же ещё. Вот и смотрим мы в театре на ИХ режиссёрский творческий и личный инфантилизм, на их гомо-копро-некро-фильские наклонности. Причём в интервью они рассказывают,что это НАША правда жизни. Незрелость и патология модного творческого меньшинства приписывается обществу в целом. По какому праву, собственно? Да просто потому, что у нас здесь должно быть так, как там у них.
Морская фигура замри
В этом смысле наш театр стал вторичен, потерял нерв и не слышит пульс страны, в которой живёт. Тема гнилого, но живучего совка, с которым борется на подмостках театров новая режиссура, это сегодня банальный мэйнстрим. На него дают деньги и возможность творческой реализации господа в высоких кабинетах. Остросоциальные пьесы общественно-политической направленности не востребованы ни на драматургических конкурсах, ни в театрах.
Нынче принято думать, что современный театральный зритель хочет либо тупо развлекаться, либо глотать сопли, вспоминая свои детские обиды на родителей и общество. Это «мнение» устоялось и окостенело. Между тем, реальная ситуация буквально кричит об обратном. Давно назрела необходимость в режиссёрах и драматургах, способных встать во весь рост и сказать вслух, что «низы больше не могут, а верхи не хотят».
Я оптимистка, мне русский театр видится кораблём, идущим в родные воды после долгого плавания в чужих. Экипаж хранит достоинство, пока на его мачте реет родной флаг. И театр жив, пока служит тем, для кого построен. Нам захотелось поплавать в европейских водах? На здоровье. Но зачем перекрашивать все знамёна? Только для того, чтобы нам со стороны заката ручкой помахали? Помните кадр из фильма «Титаник» 1997 г., где герои Л. ДиКаприо с К. Уинслет на вечерней заре приветствуют заходящее солнце за час до катастрофы? Неужели нам с ними по пути?
А может, всё-же, наш театр не Титаник, а ковчег? Не хочется верить, что смелые творцы на многотерпеливой Руси-матушке либо умерли, либо ещё не родились. Время покажет, надеюсь, что скоро.
