25 и 26 апреля на сцене Екатеринбургского ТЮЗа была показана премьера Театра Наций «Последнее лето». Спектакль режиссёра Данила Чащина по сценарию Анны Козловой «Куоккала» был тепло принят публикой. Имена-бренды «Вениамин Смехов» и «Юлия Пересильд» изрядно подогрели общий эмоциональный подъём. Ожидания были… были. Для кого-то оправдались, для меня не очень. Некоторые коллеги обвиняют меня в «вечном недовольстве» и завышенных требованиях к авторам постановок. Пардон, господа, моя мерная планка — спектакли Р. Туминаса, выборочно — Ю. Бутусова и А. Прикотенко. И я не виновата, что реально талантливых работ мало, а амбициозных претендентов на роскошь называться режиссёром — неприлично много. Почему же мои ожидания от режиссёрской работы Д. Чащина не оправдались? Будем разбираться.
Сценарий vs театральная пьеса
Начну с того, что по второму образованию я киносценарист, а по роду сочинительской деятельности — театральный драматург. Поэтому то, о чём я в этой статье буду «трактовать», не просто досужие измышлизмы, а профессиональный разбор.
Динамика
Итак. Драматургический материал «Последнего лета» это киносценарий. В кино, а особенно в сериалах (держим в уме, что А. Козлова прежде всего сериальная сценаристка), зрительский интерес поддерживается иначе, чем на театральных подмостках. Бывалые актёры это подтвердят. В кинокадре, кроме актёров, работает любая динамика — звука, видеоряда, внутрикадрового монтажа, смены планов, ракурсов съёмки и т.п. На театральной же сцене «кадры», т.е. сцены/картины, динамически намного беднее. Глаза каждого зрителя и его место в зале определяют единственный ракурс взгляда, и ничего ты с этим не сделаешь. Поэтому внутренняя динамика поддерживается другими средствами: прежде всего режиссёрским языком и актёрским мастерством.
В длинной экспозиции спектакля персонажи просто ходят вокруг стола болтая о пустяках. Вся первая сцена тянется как жвачка. Даже спиритический сеанс не помогает им и нам развеять скуку. Пять минут любования Юлией Пересильд и удовольствия от стихов в исполнении В. Смехова было бы вполне достаточно, чтобы понять смысл происходящего. Но нам жуют и жуют… Смотрите, господа, как искусственно безмятежны, как пусты эти люди, как они вытесняют из своего сознания любую мысль о войне… А ведь война, вот она, на пороге! Обрати внимание, зритель, какая актуальная у нас пьеса!
Таро
Сын героини Пересильд получает в подарок от умирающего мошенника-спирита карты таро и начинает предсказывать судьбу всем подряд. Это драматургическая перипетия, первый сюжетный поворот и конец завязки. Но как он решён? Явный мошенник вдруг оказывается мастером таро и перед смертью, как водится у магов, передаёт свой дар первому попавшемуся мальчугану. Тут сильно пахнет Битвой экстрасенсов, не находите? Для российского сериала это, к сожалению, нормально, для русского театра — дёшево. Жаль, что авторы спектакля этого не видят. Более того они сделали карты таро сквозной драматургической нитью, на которую нанизывается весь дальнейший сюжет.
Малолетний таролог только и занят тем, что всем предсказывает смерть — от кошки до Мандельштама с Маяковским, а в финале и отцу родному. Мистика-то нынче в моде, снова актуальненько получилось. Только и здесь торчит закавыка. Экранное действие легко воспринимается зрителем как сказочная реальность. Есть я, и есть заэкранное пространство. Мы как бы смотрим в замочную скважину. В театре же зритель видит живых объёмных людей на сцене и никакой замочной скважины. Таро, не таро… как хочешь, артист, так и вертись, только не ври, иначе зритель тебе не поверит. Свои тысячи за входные билеты в ладошки отхлопает, а не поверит.
И маленький теоретический довесочек. В головах творческих людей сочетается что угодно с чем угодно. Но на сцене (как, впрочем, и в кино) не все жанры дружат друг с другом. Например, как в нашем случае, к бытовой драме как основному жанру пьесы не приклеивается мистика. А вот мистику заразить «драматизмом» легко. Тонкий нюанс, но его тоже неплохо бы учитывать в работе.
Кто про что
Всё вышесказанное больше относится к форме. Теперь поговорим о содержании. Нам показана прекрасная Россия, которую мы потеряли. В будущем её ждет только смерть и мрак. Все господа и великие поэты помрут, а прислуга будет как сыр в масле кататься. Денщик сделает карьеру палача, кухарка разбогатеет. Последние станут первыми… и тоже помрут. Страшно! Чувствуете, какая связь? Понимаете, кто виноват во всех бедах несчастной России?
Вопрос драматургу: разве ей, журналистке, окончившей с отличием МГУ, неизвестно, что «последние» станут «первыми» не раньше, чем эти самые хрупкие поэтичные интеллигенты будут кричать от восторга, когда такие же как они возвышенные любители поэзии, надежда Отечества, свергнут царя-батюшку? Это кухарки с денщиками травили супругу Николая II, вынудили его подписать отречение и учредили комиссии по расследованию деятельности бывшего самодержца? Но об этом авторы современных как бы исторических пьес скромно молчат. Ворон ворону глаз не выклюет. Мы аккуратно проскочим в наших театральных и литературных шедеврах ужасный период хаоса, который устроили сами. А потом обвиним прислугу во всех грехах и снимем неприятного червячка вины со своих хрустальных душ.
А секс-то был!
Вот ещё один, уже пикантный моментик. Героиня в кружевных панталонах пытается склонить мужа, офицера-отпускника, к телесной близости. А тот ни в какую. Что должен думать поэтический мозг этой прекрасной во всех отношениях дамы?… Правильно: завёл себе на войне другую бабу. Мысль вполне себе кухаркина. И как кухарка же, она находит себе «вариантик» на стороне… Но ах! К финалу выясняется, что её контуженный муж стал импотентом. Эта трагедия в корне изменила всё дело. Мадам вспомнила про поэзию, отказала любовнику и осталась страдать рядом с убогим супругом. Масштаб не декабристский, но всё же…
К чему это я? К тому, что если любишь, то такой поступок не жертва. А героиня собралась мучиться всю оставшуюся жизнь. Поэтому письмо мужу от командования с приказом вернуться на фронт пришлось очень кстати. Стало быть нет любви без секса даже у этих… в кружевных панталонах и набриолиненных усах! Что же получается, они обычные люди что ли, с низменными страстями? А как же град на холме, Россия, которую мы потеряли?
Я, конечно, смеюсь. У авторов и в мыслях не было того, что я тут наколупала. Они просто перенесли на сцену банальные сериальные страсти-мордасти, чтобы… Что? Да ничего. Просто «потворили» немножко.
