В Екатеринбурге стартовал XVI фестиваль «Реальный театр» 2021. На малой сцене ТЮЗа мастерская Олега Кудряшова (ГИТИС) представила студенческий спектакль «Толстая тетрадь» в постановке Татьяны Тарасовой. Основой драматургического материала послужил литературный — одноимённый роман швейцарской писательницы Аготы Кристоф. Спектакль получился далеко не однозначный, постараемся разобраться в чём дело.
Школа ГИТИСА
Сначала остановлюсь на бесспорных плюсах и первый из них — актёрские работы студентов 4-го курса ГИТИСА. Ребята, это ШКОЛА. Она видна в том, как молодые актёры уверенно владеют очень сложным текстовым материалом. В сочетании с физическими нагрузками работы с почти единственным предметом декорации — массивным столом — сложность актёрской задачи становится ещё очевиднее. При довольно высоком темпе речи ни одно слово не зажёвано, паузы на месте, их продолжительность точна. Поэтому смысл проговариваемого литературного текста понятен без лишних зрительских домыслов.
Правда, мне показалось, что подача местами была излишне патетичная. Но это простительно с учётом молодости актёров, их небольшого опыта настоящих жизненных трагедий. Потому что реальные дети, переживающие реальное горе нелюбви, насилия, унижения, становятся внешне как бы безразличны. Они не могут выразить полностью свои эмоции, не понимают, что с ними творится. Весь неподъёмный груз трагических событий падает тяжёлым камнем на дно их души. Он запечатывает поток любви их детского сердца. Именно поэтому дети, перенёсшие непереносимое, повторяют свой опыт во взрослой жизни уже со своими детьми и близкими.
Молодёжная половина зрителей не заметила нюанса излишней патетики, потому что сама склонна к ней. Современные молодые люди инфантильны и приучены кинематографом к преувеличенным эмоциональным оценкам как к норме. Любое переживание, выходящее за рамки обыденных действий, приобретает в их восприятии дополнительную важность. Взрослая же аудитория была просто очарована отличной игрой большинства актёрского состава спектакля. По этим причинам реакция зрителей на обсуждении касалась почти исключительно актёров.
Песня про стол
Отдельную хвалебную песнь заслуживают декорации спектакля. Это белый стол и пара стульев в пустом чёрном пространстве. В зависимости от контекста событий стол исполняет различные «роли»: стены, кровати, чердака, большого листа бумаги, на котором появляются точки — чернильные кляксы и т.п. Толстая тетрадь это дневник двух (или одного раздвоенного) мальчишек, выживающих в нечеловеческих условиях. Свой путь от наивных маменькиных сынков до настоящих убийц, способных детально планировать преступления, они фиксируют в эту тетрадку.
Кроме универсального предмета декораций стол выполняет ещё и драматургическую функцию. Он склеивает как цемент отдельные эпизоды — дневниковые страницы — в единое сюжетное действие. Кроме этого взаимодействие с ним актёров придаёт больше динамики, вливает больше впечатлений в зрительский мозг. Образ стола у режиссёра Т. Тарасовой и художника О. Галицкой метафоричен и технически функционален одновременно. На мой взгляд, это и называется настоящая театральная режиссура и работа художника. Принцип условности театра использован ими мастерски.
Видео Р. Дзизенко очень удачно дополняет художественное решение спектакля белыми анимационными тараканами, бегающими по заголовкам страниц дневника. В каждой следующей сцене «тараканы в головах» героев проявляют себя по-разному. Господа-товарищи-друзья! Не деньги обеспечивают успех театральным постановкам, а вдумчивая фантазия, ум и их оптимальное сочетание в одной голове. Много таких творцов у нас на театре? Увы…
Ложечка дёгтя
Я не настаиваю на своей правоте, многие со мной не согласятся. Но. Есть один пункт, который, на мой драматургический взгляд, стоит доработать. Хронометраж спектакля (а мы помним, что это учебный спектакль, хоть и сделанный актёрски весьма профессионально), завязан на необходимость вывести на сцену как можно больше студентов курса. Надо дать поиграть всем. Как выяснилось на фестивальном обсуждении, на момент выпуска «Толстая тетрадь» была ещё толще.
Однако учебная постановка переросла сама себя и стала достижением театрального искусства. Это уже новые предлагаемые обстоятельства и надо им соответствовать. Этот спектакль должен стать репертуарным. А значит режиссёру можно было бы подумать о его драматургической оптимизации. Честно говоря, в нынешнем виде первый акт кажется затянутым, так как в его начале друг за другом следуют рядоположенные ситуации. У них один смысл: невинные дети противостоят злой бабушке. Потом приходят разные люди и дети снова противостоят, защищаясь.
Только с приходом мамы во втором акте дети принимают решение, после которого они выходят из состояния реагирующих в состояние активно действующих. Ре-акторы становятся Акторами. За счёт вышеназванной рядоположенности спектакль можно сократить, повысив скорость перехода от состояния к состоянию главных героев.
Тема войны, которая заявлена фоном в виде словесных пассажей, также может быть переформатирована. Мы уже поняли в завязке, что речь идёт про военные обстоятельства. Они уже заданы. Весь антураж персонажей кричит нам о них. В этой связи текст про одну армию, которая входила-уходила, потом про другую, потом про третью… выглядит вставным зубом. Ведь главная тема и романа А. Кристоф и постановки Т. Тарасовой это насилие в разных видах и что оно может сотворить с душой ребёнка. А война это или не война — дело второе. Вот ещё один вариант сокращения хронометража за счёт увеличения концентрации основного смысла.
Точка в толстой тетради
Спектакль начинается с прекрасно задуманного первого «кадра» — перпендикулярной перспективы главных героев относительно зрителя. Мы смотрим как бы сверху на сидящих за столом голова к голове детей, которые делают первые записи в толстой тетради . Этот приём решения сценического пространства сразу задаёт и его смысл. Сейчас всё пойдёт не так. Всё будет перевёрнуто, искажено, сломано. Последний «кадр» спектакля сделан так же кроме одного — близнецы разлучаются. Мы видим их по разные стороны стола, они больше не одно целое.
При этом мотивировка главных героев к расставанию совершенно неясна. Это происходит неожиданно и поэтому даже догадки строить невозможно. Нам заявлен факт, который ничем не обоснован. Драматургически развязка не соответствует ни основному действию, ни финальной кульминации. Разговоры, что так обстоят дела и у автора в романе, ничего не оправдывают. Я как зритель пришла смотреть спектакль, а не роман читать. Есть законы жанра, наконец. Их, конечно, нарушают сплошь и рядом, отговариваясь «я так вижу»… Но, по-моему, это просто затушёвывание нерешённости вопроса самими авторами спектакля.
Поэтому формально — визуальная и текстовая точка в спектакле поставлена, но фактически её нет. И это совсем не открытый финал. В открытых финалах есть разные альтернативы, корни которых растут из предыдущих событий. Здесь же никаких корней нет. Просто разлучились герои и всё тут.
Итог
В итоге прекрасно задуманный спектакль, его единое полотно неаккуратно рвётся на самом финише. И всё же вернусь к своей первоначальной оценке. «Толстая тетрадь» Т. Тарасовой это замечательный спектакль, заслуживающий всяческих наград. Особенно на фоне многих молодых режиссёров, бороздящих просторы страны в поисках хлебных возможностей для реализации своих грандиозных сценических фантазмов. ГИТИС сделал спектакль за три копейки и зритель рад, что получил незабываемые впечатления для сердца и ума. Мы, зрители, подустали уже от бездумных шоу с инсталляциями на драматической сцене. Пора театру возвращаться в свою лучшую творческую форму. Пора.
P.S.
И всё же, я как бывший аналитический психолог порассуждаю о неожиданной развязке финала. Если главных героев два, то действительно ничего не понятно. Агота Кристоф впоследствии дополнила свою «Тетрадь» ещё двумя романами, многое объяснив. Мы же имеем дело с произведением сценического искусства здесь и сейчас, поэтому для нас поздние литературные намёки неактуальны.
Но если мы предположим, что героев не два брата близнеца, а один единственный ребёнок с раздвоенным незрелым сознанием, тогда многое встаёт на свои места. В этом контексте понятно, почему «братья» выбирают путь преступлений. Далеко не все психически травмированные дети становятся убийцами. Это скорее исключение, чем правило. А вот изначально больная психика вполне способна за короткое время, буквально за две недели (так прозвучало в тексте постановки), выйти из состояния невинного незнания и начать путь познания теми методами, которые ей предложены обстоятельствами — унижением, голодом, жестокостью взрослых. Так во все времена зреют маньяки.
Таким образом, финал разрыва единства близнецов мог бы быть окончательным разрывом рефлексирующего и действующего начал в человеке. Внутренний диалог окончен. Закавыка только в том, что в спектакле близнецы не спорят между собой, не ведут дискуссию. Зритель не видит и не слышит сомнений в их поступках. Поэтому и версия с раздвоенной личностью единственного главного героя кажется мне так же сомнительной.
Честно говоря, вариант одного мальчика вместо двух хоть и сложнее, но в целом уменьшает возможность перехода от частного к общему. В результате мы не можем сказать «насилие всегда рождает насилие». Мы только можем заявить «насилие рождает маньяков». Оба высказывания верны, но масштаб у них разный. Я бы предпочла остаться с двумя братьями и увидеть глубокую трагедию их разрыва. Но нет так нет. По крайней мере зритель озадачен. Если это была режиссёрская цель… ну ладно…
