Премьера спектакля «Коллективные действия» по тексту И. Васьковской в постановке Н. Русского состоялась почти год назад. Но я увидела спектакль только вчера. Собственно говоря, то, что было представлено на площадке Театральной Платформы Ельцын-центра, спектаклем не назовёшь. Это скорее театрализованная инсталляция из движущихся человеческих тел в сопровождении аудио- и видеоряда. Попытка повторить концептуальные эксперименты московской арт-группы 70-80х годов с таким же названием — Коллективные Действия. Постигла ли удача авторов вышеназванного концептуального сценического действа? Будем разбираться.
Пост-театральная процессуальность
Для тех, кто хочет увидеть своими глазами и понять, что такое пост-театр, эта постановка может быть информативной. Во-первых, в ней нет сюжетного действия, но есть действующие лица. Нет характеров, но есть те, кто создаёт поле для зрительского восприятия, нисколько не заботясь о том, каким оно должно быть. Наконец в ней при некотором усилии прослеживается мыслительная концепция, которую не смогут чётко сформулировать даже сами авторы. Но для того и выдуман пост-театр, чтобы никто ничего не понял.
В этом и есть главная «концепция» пост-театральных постановок — не понимать привычно-логически, но воспринимать на чувственном уровне некое наведённое поле смыслов. Судя по частому заглядыванию немногочисленной публики в свои мобильные телефоны, её чувственное восприятие на зов экспериментального культурного пространства не отозвалось.
В чём дело?
На мой взгляд, дело здесь не в том, что наш зритель не приучен к чистому некритическому восприятию и не способен пока адекватно оценить усилия творцов коллективных действий. Проблема в другом — насколько адекватны были сами авторы и исполнители той идее, которую попытались донести?
Постановка «КД» Н. Русского воспроизводит сценическими средствами некоторые арт-акции одноимённой группы художников-концептуалистов. «Ну и что?» — спрашиваю я. То, что было ново и дерзко в середине семидесятых, сейчас не греет никого. Намёками на разнообразную половую жизнь воображение уже не поразишь, а остальное — и видео, и саунд, и декорации — явно вторично по отношению к экспериментам тех лет.
Члены группы «КД» устраивали свои акции не для публики, а прежде всего для самих себя. В их действиях не было теара как такового, но была попытка организовать пространство своего собственного чувственного познания. Они коллективно создавали поле смыслов и при этом иногда присутствовали ещё и зрители, которые тоже вовлекались в процесс восприятия. Потом их дотошно пытали, что же они почувствовали и осознали.
Авторам ТЕХ коллективных действий было интересно, насколько человек вообще способен считывать или находить свои смыслы в казалось бы абсурдных символических, метафорических, банальных и каких угодно действиях. В колл.действиях режссёра Русского не было как раз этого любопытства художников к реальному моменту.
Обсуждения всего увиденного со зрителями не проводилось и это противоречит самой идее изначальных «Коллективных действий». Несмотря на достойную работу звуко- и светооформителей Л. Неволиной и Т. Сапуриной, вместо опыта чувственного осознания момента зритель вежливо заскучал. Потому что взять и перенести органическую концептуальную жизнь реальных художников на сцену наверное невозможно.
Чтобы действо хотя бы выглядело достоверным, надо самим быть хотя бы немножко «концептуальными». Когда зритель видит обычных людей, которых заставили совершать необычные коллективные действия, это информативно с точки зрения «вон оно как было…», но и только.
Мы едем, едем, едем…
Отдельно хочется остановиться на кусках текста, в которых так или иначе затрагиваются (видимо, с «метафорической» целью) коллективные действия советских трудящихся масс. У творческой интеллигенции всегда было принято считать, что этим массам кроме удовлетворения примитивных потребностей ничего не нужно. Якобы их вдохновляли на действия исключительно собственные коллективные действия. Как иронично.
С другой стороны такая позиция очень характерна для инфантильных невротиков-индивидуалистов, каковых большинство среди концептуальных художников. С нею легче уважать себя за оригинальность, противопоставляя свою личную единичность типичности «массового» индивида.
Протест отдельных личностей против коллективного движения масс по-человечески понятен. В конце ХХ века это было сначала опасно, потом модно, затем просто актуально. Но, господа творцы, сколько же можно ехать на противопоставлении «индивида» пресловутой «Системе»? XXI век на дворе, пора вылезать из подростковых штанишек, взрослеть и рождать новые идеи. Изобретите что-нибудь своё, и стебитесь тогда над колллективным порывом серых масс с полным правом. А до тех пор, вы посто пережёвываете много раз жёваное.
Итоги
Вообще, на ниве постдраматического театра выдающихся по воздействию на сознание публики произведений искусства пока мало, а в ЕКБ и подавно. В Москве на сцене уже и покакать успели, и коллективный минет показать, а наши только до имитации половых актов и мастурбаций созрели. Отстаём!
Действительно, придумать что-то новое в искусстве нелегко. Сам жанр театральной инсталляции уже успел стать штампом. Механический перенос обычной жизни в рамки условного пространства сцены требует от режиссёров одной редко встречающейся способности: умения подняться над действием и показать зрителю иную перспективу, новый ракурс обычных вещей.
О каком новом ракурсе или прочтении можно говорить в случае вчерашних «Коллективных действий»? Ведь даже текст программки к постановке банально слово в слово слизан с Википедии без указания ссылок. Резюмируя вышесобранный анамнез возьму на себя смелость сформулировать и диагноз: спектакль-инсталляция Н. Русского конечно же имеет место быть, но экспериментом рефлексии человеческого сознания не является.
P.S.
Будет несправедливо, если я, критикуя режиссёра, забуду про актёров. Вчера я увидела на сцене людей, любящих своё дело, умеющих творчески зажигаться и зажигать. Но сам материал спектакля не позволил им этого сделать. Искусственность метода театральной инсталляции свела их усилия почти к нулю. Пост-театр не нуждается в профессиональных актёрах. Поэтому если они готовы на роль статистов с небольшими вкраплениями заумных монологов, флаг им в руки.
В частности, мне понравился монолог Паниткова в исполнении И. Марчукова. Актёр сумел выдать ёмкую эмоцию при абсолютной интеллектуальности текста. Ему единственному удалось пробудить впечатление как бы художественной кухни, в которой рождались новые методические рецепты сценических искусств. Контрапункт эмоционально пустого текста и насыщенного эмоциями движения тела был очень удачен.
В целом же хочется пожелать авторам и участникам пост-театральных постановок — ищите свой путь. Тиражировать устоявшиеся штампы и приёмы это удел учеников.
